Голос Британии. Часть 4. Без памяти
Feb. 18th, 2012 01:26 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
twilightday(IV) Без памяти
Больше всего на свете он любил музыку. Первое, что ему захотелось, когда он пришел в себя в больнице после той ужасной аварии - прикоснуться снова к клавишам старого пианино. Музыка была для него семьей, любимой женщиной, нежным ребенком и лучшим другом.
Люди существовали в его восприятии лишь серыми тенями, и свое внимание он обращал на них, только если они говорили о Ней...О его вечной любви.
Уродливый грузовик отбросил его к стене брокенлайнской библиотеки еще десять лет назад, и с тех пор он считался "блаженненьким". Постоянные насмешки за спиной, смущенные взгляды бывших друзей. Школу закончить так и не удалось, он забывал простейшие формулы и известные стихи. Но Музыка никогда не предавала, она ласково шептала ему в уши, она по-матерински гладила по голове. И он верил, что эта любовь - вечна.
Слоняясь бездумно по Ратингему, он случайно забрел в храм. Не обращая внимания на пожилого священника, ковырявшегося на кафедре с каким-то прибором - худощавый парень прошел прямо к органу, не спрашивая никого и не интересуясь тем, что подумает кто-то о нем.
Музыка. Она звала, она ждала.
Легкими пальцами пришедший пробежал по пожелтевшей клавиатуре. Своды храма отозвались ласковым эхом. "Моя Музыка" - человек улыбнулся и только сейчас заметил, что священник уже подошел и внимательно наблюдает за ним.
- Здравствуй, сын мой, - голос старика, на удивление, был мелодичен. - Хорошо играешь... Не ты ли был органистом в Брокенлайне?
Ему в очередной раз стало неудобно за постоянно подводящую его память. Может, и был....
- Наверное... Я не помню, - смущенно произнес человек, неуклюже отводя взгляд.
- А я помню, - вдруг улыбнулся священник. - Ты же сын Элизабет из Гофервилладжа?
Элизабет. Гофервилладж. Слова упали на пол, как камни, не затронув ничего в его сердце.
Старик, заметив его замешательство, плавно сменил тему беседы.
- Не страшно, что ты не помнишь. Важно что Господь живет в душе твоей, и руки твои помнят мелодии Его... Музыка - дар Господа, и ты несешь его людям.
"Музыка - дар Господа...Это так, ты прав, падре". Человек оторвал руки от клавиш и уперся взглядом в немолодое морщинистое лицо.
- Святой отец, - он подбирал слова с видимым напряжением. - Я просто люблю музыку, и хочу, чтобы и другие ее любили, как я...
На этом запал ораторства у него закончился, и пальцы вновь потянулись к потертым клавишам.
- Ты нужен людям, сын мой, - прозвучало откуда-то из небытия. - Во времена кошмара они должны слушать райские голоса. И ты в этом поможешь. Ведь так?
Вместо ответа парень набрал пару аккордов, и торжественный отзвук от давно некрашенных стен стал утверждением.
Больше всего на свете он любил музыку. Первое, что ему захотелось, когда он пришел в себя в больнице после той ужасной аварии - прикоснуться снова к клавишам старого пианино. Музыка была для него семьей, любимой женщиной, нежным ребенком и лучшим другом.
Люди существовали в его восприятии лишь серыми тенями, и свое внимание он обращал на них, только если они говорили о Ней...О его вечной любви.
Уродливый грузовик отбросил его к стене брокенлайнской библиотеки еще десять лет назад, и с тех пор он считался "блаженненьким". Постоянные насмешки за спиной, смущенные взгляды бывших друзей. Школу закончить так и не удалось, он забывал простейшие формулы и известные стихи. Но Музыка никогда не предавала, она ласково шептала ему в уши, она по-матерински гладила по голове. И он верил, что эта любовь - вечна.
Слоняясь бездумно по Ратингему, он случайно забрел в храм. Не обращая внимания на пожилого священника, ковырявшегося на кафедре с каким-то прибором - худощавый парень прошел прямо к органу, не спрашивая никого и не интересуясь тем, что подумает кто-то о нем.
Музыка. Она звала, она ждала.
Легкими пальцами пришедший пробежал по пожелтевшей клавиатуре. Своды храма отозвались ласковым эхом. "Моя Музыка" - человек улыбнулся и только сейчас заметил, что священник уже подошел и внимательно наблюдает за ним.
- Здравствуй, сын мой, - голос старика, на удивление, был мелодичен. - Хорошо играешь... Не ты ли был органистом в Брокенлайне?
Ему в очередной раз стало неудобно за постоянно подводящую его память. Может, и был....
- Наверное... Я не помню, - смущенно произнес человек, неуклюже отводя взгляд.
- А я помню, - вдруг улыбнулся священник. - Ты же сын Элизабет из Гофервилладжа?
Элизабет. Гофервилладж. Слова упали на пол, как камни, не затронув ничего в его сердце.
Старик, заметив его замешательство, плавно сменил тему беседы.
- Не страшно, что ты не помнишь. Важно что Господь живет в душе твоей, и руки твои помнят мелодии Его... Музыка - дар Господа, и ты несешь его людям.
"Музыка - дар Господа...Это так, ты прав, падре". Человек оторвал руки от клавиш и уперся взглядом в немолодое морщинистое лицо.
- Святой отец, - он подбирал слова с видимым напряжением. - Я просто люблю музыку, и хочу, чтобы и другие ее любили, как я...
На этом запал ораторства у него закончился, и пальцы вновь потянулись к потертым клавишам.
- Ты нужен людям, сын мой, - прозвучало откуда-то из небытия. - Во времена кошмара они должны слушать райские голоса. И ты в этом поможешь. Ведь так?
Вместо ответа парень набрал пару аккордов, и торжественный отзвук от давно некрашенных стен стал утверждением.
